Так, к примеру, турецкий режиссер Мустафа Алтыоклар несколько раз публично выступал даже за необходимость отделения Курдистана (!) для последующего объединения с Турцией на равных условиях
“Если бы я был курдом, я бы сражался за полную независимость. Если бы эти земли назывались Курдистаном, и мы были бы, вместо курдов, меньшинством, если бы было тюркское общество, которое подвергалось бы ассимиляции со стороны курдов, я бы боролся за полную независимость”, отмечал он в одной из телевизионных программ.
Есть несколько основополагающих и определяющих процессов становления новой системы международных отношений (МО):
1. Тенденция к становлению единой, мировой экономической, политической и, что немаловажно, культурной системы и формирование “глобализирующегося мышления”, конструирование такого восприятия, при котором происходящее видится не только неизбежным процессом, но и как процесс естественный и необходимый.
2. “Проницаемость” межгосударственных границ и существенное ограничение регулирования финансовых и информационных потоков со стороны государственных институтов;
3. Размывание границ между внутренними и внешними политическими, экономическими, информационными и другими процессами; установление такого понимания международных отношений, когда одним из определяющих факторов геополитического процесса является “ответственность всех за всех”;
4. Постоянное увеличение скорости движения элементов МО, требующее от акторов незамедлительных реакций, приводящее к тому, что “единственным надежным базисом для осмысления новых времен становится констатация подвижности теоретической опоры, на основе которой он постигается и строится” (Р. Арзуманян. Сложное мышление и сеть: среда безопасности XXI века);
5. Вследствие значительного всплеска патриотизма у народов Евразии, в пространстве международных отношений появляются все новые элементы МО, не инкорпорированные в систему МО.
Важно отметить, что вопреки выражению, будто история не имеет сослагательного наклонения и не повторяет себя, сегодня мы сталкиваемся с ситуацией прямо противоположной. Набирающие обороты движения за независимость в Европе повторяют историю 19 века этой части света, когда бурный рост патриотизма малых народов привел к развалу старой системы МО и формированию новой. На бывших Союзных территориях политика искусственной консолидации народов и мозаичного сращивания советских республик, когда территории одной нации, как деталь пазла, отдавались другой, а территории второй – третьей и т.д. в надежде на их дальнейшее слияние в единый “братский монолит”, после развала СССР окончательно провалилась и вызвала многочисленные национальные конфликты. Столь же искусственное разделение бывших европейских колоний на территории Большого Ближнего Востока не раз становилось причиной для этноконфессиональных конфликтов. В связи с усилением национальных движений и задекларированной в рамках геополитического дискурса идеей “ответственности всех за всех”, великие державы пришли к необходимости пересмотра старой матрицы региональной системы МО на означенных территориях, что значительно возвращает нас во времени – в периоды становления нынешнего конструкта.
На фоне всего этого, перед нами стоит вполне логичный вопрос: с какими угрозами лицом к лицу стоят три региональные империи – Россия, Иран и Турция? В каком виде они готовы их встретить? Каковы их геополитические проекты?
В первую очередь это, конечно, национал-сепаратизм, ростки которого есть во всех трех империях.
Турецкий кемалистский проект предусматривает наличие единой тюркской идентичности и полное игнорирование иных этносов внутри империи. Более того, одной из основ этого проекта является лозунг “у турка нет друга, кроме турка”. В условиях многомиллионного нетюркского населения политика полномасштабной ассимиляции не могла продержаться долго. И даже на международной арене политика пантюркизма вопреки ожиданиям не дала Турции особых политических бонусов после распада СССР и образования на Южном Кавказе и в Центральной Азии тюркских государств за исключением вовлечения “тюркского” Азербайджана в сферу своего влияния. Долгие годы в стране из-за политики этноконфессиональной дискриминации фактически идет гражданская война между регулярной армией и Рабочей партией Курдистана, что с развитием событий, охвативших Большой Ближний Восток, особенно на фоне событий в Сирийском Курдистане, поставило Турцию перед угрозой распада.
В 2000-х начался отказ от данного проекта. Во внешней политике был принят неоосманистский проект Ахмета Давутоглу, включавший установление “нулевых проблем с соседями” и расширение сферы своего влияния на территории, ранее входившие в Османскую империю. Поначалу это начинание принесло ощутимые дипломатические победы Турции, но по мере наступления активной фазы “арабской весны” и очевидности того, что идеологическая оболочка ограничивает стране внешнеполитические маневры, она канула в Лету. В нынешней ситуации в отношениях с соседями чувствуется концептуальный пробел, в результате чего внешняя политика страны нередко выглядит невыверенной. Во внутренней политике в последние годы правящей Партией справедливости и развития принимаются беспрецедентные меры по урегулированию “курдского вопроса”, частью которых стали открытие государственного телевизионного вещания на курдском языке, принятие курдского языка в качестве факультативного (с лета 2012 г.) и др. Последней и самой важной из них стали начавшиеся переговоры с А. Оджаланом – лидером РПК, содержащимся с 1999 года в турецкой тюрьме. Пока сложно однозначно сказать, какими будут итоги этих переговоров. Можно высказать только некоторые предположения, исходя из общей тенденции развития ситуации.
За последние несколько лет турецкому обществу буквально насаждается идея эмпатии к курдам, к “курдскому вопросу” в целом. Так, к примеру, турецкий режиссер Мустафа Алтыоклар несколько раз публично выступал даже за необходимость отделения Курдистана (!) для последующего объединения с Турцией на равных условиях, в то время как буквально за несколько лет до этого было неофициально запрещено даже упоминание курдов, армян, черкесов, лазов, алевитов. “Если бы я был курдом, я бы сражался за полную независимость. Если бы эти земли назывались Курдистаном, и мы были бы, вместо курдов, меньшинством, если бы было тюркское общество, которое подвергалось бы ассимиляции со стороны курдов, я бы боролся за полную независимость”, отмечал он в одной из телевизионных программ. Заместитель премьер-министра Турции Бюлент Арынч, говоря о депутате от прокурдской Партии мира и демократии Гюльтан Кышанак, которая была в центре скандала в связи с тем, что остановленная вместе с другими однопартийцами группой боевиков Рабочей партии Курдистана, она проговорила с ними полчаса, а на прощание обнялась (что было заснято видеокамерами), тоже призвал к эмпатии, напомнив о том, что в юности она подверглась пыткам в тюрьме г. Газиантеп: “И я, если мне пришло бы это в голову, тоже бы поднялся в горы [т.е. вступил бы в ряды РПК, базирующейся в горах Курдистана, – прим. Р.И.]”. Активно ведется дискуссия о придании курдскому языку статуса официального языка.
Таким образом, вполне вероятен сценарий федерализации Турецкой Республики, что спасет (краткосрочно или долгосрочно будет зависеть от дальнейших процессов) от полного распада страны, за чем последует в перспективе и вопрос ревизии культа Кемаля Ататюрка, причастного к таким эпизодам истории государства, как жестокое подавление Дерсимского восстания курдов и алевитов 1937 года (кстати, в этом заинтересованы и гюленовские круги, близкие к нынешнему правительству).
Каким может быть дальнейшее развитие ситуации? Если договоренность о статусе курдского населения будет достигнута, есть вероятность предполагать, что силы РПК будут направлены при поддержке Турции (а также Америки и Израиля) против… Сирии и Ирана. Америка, отказавшаяся от прямого нападения на Ливию и Сирию, тем более не будет сама единолично нападать на Иран, куда более готовый к отражению интервенции. Можно ожидать участия курдов – при условии достижениями с Сирийским Курдистаном договоренности – в противостоянии с Асадом, но, что более вероятно, переориентации Кандиля (горной цепи в горах Загрос на ирако-иранской границе, где базируется РПК) на поддержку Пейджак (Партия свободной жизни Курдистана) – действующей в Иране вооруженной организации по типу РПК.
Только начавшийся переговорный процесс с Оджаланом, имевший яркие перспективы, в один момент оказался подставленным под удар: 9 января в Париже были убиты три курдские активистки, среди которых одна из основательниц РПК – Сакине Джансыз. Официальные турецкие лица поспешили отмежеваться от данного инцидента, заявив, что это могло быть “внутренней разборкой” РПК. Депутат от Партии мира и справедливости Г. Кышанак заявила в Дийарбакыре, что это дело тех сил, которые желают сорвать переговорный процесс, и что “тот, кто заявляет о том, что это “убийство внутри организации», либо и есть убийца, либо покрывает убийц”. Через несколько дней депутат от курдоязычного Мардина Ахмет Тюрк, встречающийся в рамках переговорного процесса в тюрьме на о. Имралы с А. Оджаланом, заявил: “На этот раз я не думаю, что это государство [имеется в виду Турция – прим. Р.И.]. Это могут быть международные силы, которые не желают, чтобы Турция в одиночку стала международной силой. Решение Турцией “курдского вопроса” позволит ей стать единственной силой в регионе. Поэтому это мог сделать Иран”. “Сирийские спецслужбы работают вместе с иранскими спецслужбами. Это играет на руку и Сирии. Говорю не на основании каких-то данных, но мое предположение – это сделал Иран. Конечно, иранские спецслужбы могли это сделать и от имени других спецслужб – этого мы не можем знать”, - добавил он. Эту мысль поддержала и Г. Кышанак. Представитель МИД Ирана Рамин Мехманпараст отверг все обвинения, заявив, что “Исламская Республика Иран всегда поддерживала установление мира между правительствами и народами и поддерживает [переговорный] процесс, который начался в Турции”.
Турецко-иранское сближение в рамках политики “нулевых проблем с соседями”, несмотря на значительное увеличение товарооборота между странами и сотрудничестве в “курдском вопросе” (Тегеран в апреле-мае 2006 г. провел ряд успешных военных операций по уничтожению курдских боевиков и их баз и выдал турецкой стороне несколько арестованных курдских функционеров), как и ожидалось, остановилось при вступлении фрагментации Большого Ближнего Востока в активную фазу. Два медведя не имели шансов ужиться в одной берлоге.
Таким образом, возможным сценарием развития ближневосточной карты может стать переориентирование курдского движения против Сирии и Ирана, усиление поддержки со стороны Америки и Израиля сепаратистского движения на юго-востоке ИРИ – в Белуджистане и попытка активизации тюркского населения Ирана, не имеющего вооруженных группировок. А вслед за этим использование мотива “всеобщей ответственности друг за друга”, общечеловеческих принципов свободы народов и обретающего универсальный характер права на самоопределение для вмешательства в Иран Израиля и участников НАТО (или использование этих мотивов и угроз для давления на иранцев в намечающемся переговорном процессе по “ядерному досье”). Для углубления внутреннего кризиса будет и дальше усиливаться режим международных санкций против ИРИ.
Здесь также важно отметить и роль имиджа Турции, сформированного благодаря успешной народной дипломатии и политическому пиару. Сегодня турецкие сериалы занимают одно из основных мест в информационном пространстве, как арабских странах Ближнего Востока и Северной Африки, так и в Азербайджанской Республике, тюркских республиках Центральной Азии и даже в Иране. Набирают они популярность и в России. Широкая сеть гуманитарных и образовательных программ Ф. Гюлена охватывает огромную территорию далеко за пределами бывших османских владений. Вместе с ними распространяется и нурсизм. Так уже сегодня в России, особенно в Татарстане, нурсизм имеет значительное влияние, что совсем неблагоприятно для РФ. При фактическом несоответствии (в действительности усиленными темпами идет нурсизация Турции) эта страна имеет очень привлекательный среди мусульман образ либерально-исламского государства и своеобразного “окна в Европу”. В Талышистане, к примеру, в минувшем году было открыто почетное консульство Турции, чего нет ни у России, значительное количество талышских граждан которой каждое лето сталкивается с беспределом азербайджанских госстуктур (главным образом таможни и паспортных столов), ни у сопредельного Ирана, на территории которого проживает несколько миллионов талышей. Также много лет в Ланконе (Ленкорани) активно действует турецкий лицей, спонсируемый одним из фондов Ф. Гюлена. Следуя американскому проекту, турки включают страны и народы в орбиту своего влияния главным образом посредством своего имиджа. Решение “курдского вопроса” только добавит Турции “бонусных очков”.
В рамках наиболее предпочтительного для Турции сценария важно отметить отторжение от Грузии Аджарии, уже фактически ставшей провинцией Турции, – турецкое кино формирует именно такой образ, тем самым “легитимизируя” дальнейшую экспансию, – отторжение Иранского Азербайджана, который все больше переходит на использование турецкого, а не азери-тюркского (азербайджанского) языка, и установление через азербайджанский сектор Каспия связи с тюркскими государствами Центральной Азии, а также вовлечение в свою внешнеполитическую орбиту Иракского Курдистана (а если удастся и Сирийского с Иранским), богатого не только нефтяными, но и значительными водными ресурсами (в своей части Курдистана Турция уже реализует несколько больших проектов в этой области).
Каковы же угрозы для Турции при положительном решении “курдского вопроса”? Если Анкара согласится и дальше играть роль второй скрипки в дуэте с Вашингтоном (введет войска в Сирию, будет способствовать децентрализации Ирана, способствовать продвижению США на Каспий и т.д.), то она может стать частью условного Запада – союзником, находящимся чуть ниже Соединенных Штатов в иерархической пирамиде, согласно стратегии нового тысячелетия.
Примечательным будет сказать, что, выступая 4 марта 2006 года на конгрессе Партии справедливости и развития в Байрампаша, премьер-министр Турции Р.Т. Эрдоган заявил следующее: “Мы являемся одним из сопредседателей проекта Большого Ближнего Востока и Северной Африки. И мы исполняем свой долг”. 13 января 2009 года на заседании правящей партии он подтвердил это еще раз: “Проект Большого Ближнего Востока создан для мира на Ближнем Востоке. Здесь и Турции были даны определенные задачи [обязательства]. И мы приняли на себя эти обязательства”. Т.е. фактически Эрдоган признал включенность в новый проект в качестве второй скрипки. Но потом в связи с недовольством оппозиции и населения он отрекся от этих слов, заявив, что был понят неправильно.
Однако если турецкое правительство пойдет на сближение с Россией и Ираном, вопреки американским планам, или, скажем, потребует более масштабной роли, то Соединенные Штаты вновь актуализирует вопрос распада Турции на фоне усиления Иракского Курдистана. Сможет ли Россия предложить Турции более выгодный вариант сотрудничества и гарантии сохранения государственной целостности, а главное, – настолько привлекательный, чтобы отказаться от идеи интеграции в Западный мир, – это один из основных вопросов развития ситуации. До сих пор Турцию в сотрудничестве с Россией интересовали исключительно экономические проекты, а не военно-политические. И еще: насколько Турция заинтересована в открытой конфронтации с Ираном?
Источник: Восточное агентство
